Ф. Скотт-Фитцджеральд
Секрет Пэта Хобби
Весть о бедствии распространяется в Голливуде по особым каналам и всегда с огромной быстротой. Если кого-нибудь из воротил гложет неразрешимая проблема, он охотно поделится ею с вами, причем бесплатно. И над ее решением, будь то здоровье продюсера или плохое качество пленки, будут мужественно корпеть все, кто получает от сотни долларов в неделю до пяти тысяч. Так делаются фильмы.
— Меня это доконает, — сказал мистер Бэнизон. — Каким все-таки образом оказалась мина в чемодане Клодет Колберт, или Бетти Филд, или еще кого-то там, кто будет играть эту девицу? Это нужно как-то объяснить публике, чтобы она поверила.
Он сидел в комнате букмекера Луи на студии, где кроме них находился и Пэт Хобби — сорокадевятилетний вышедший в тираж сценарист на подхвате. Ни от одного из них мистер Бэнизон не ждал дельного предложения, но он уже целую неделю обсуждал сам с собой вслух эту проблему и теперь не мог остановиться.
— А кто автор сценария? — спросил Луи.
— Р. Парк Уолл, — полным негодования голосом ответил Бэнизон. — Понимаешь, сначала я покупаю идею у одного сценариста. Великолепная идея, но всего лишь идея. Потом я звоню этому Парку Уоллу, мы пару раз встречаемся, сидим над этой идейкой и делаем из нее конфетку. Дело уже близится к концу, и вдруг врывается его импресарио и говорит, что не позволит Уоллу сказать ни слова больше, пока я не заключу с ним контракт на восемь недель по три тысячи долларов в неделю. А мне-то он нужен всего на один день!
Когда была упомянута такая сумма, в видавших виды глазах Пэта Хобби запрыгали искорки. Лет десять назад он сам безбедно обитал под сенью подобного жалованья, а теперь считал для себя везением получить за несколько недель работы по двести пятьдесят долларов. Его талант набрал когда-то большую скорость, потом выдохся, а второе дыхание так и не хотело приходить.
— Хуже всего то, что Уолл рассказал мне финал, — продолжал продюсер.
— Тогда чего же вы ждете? — перебил его Пэт. — Не платите ему ни гроша!
— Но я забыл его! — простонал мистер Бэнизон. — Два телефона трезвонили одновременно, и пока я разговаривал, Уолл убежал куда-то. Теперь я не могу ни финал вспомнить, ни его вернуть!
Как ни странно, симпатии Пэта оказались на стороне продюсера, а не сценариста, ведь Бэнизон почти перехитрил Уолла, а потом получил подлый удар в спину. А сейчас этот драматург, этот нахальный сноб с Востока прижал его к стенке и выманивает двадцать четыре тысячи.
— Сейчас он в большом загуле, — сказал Бэнизон. — За ним следит мой человек. Просто свихнуться можно, весь сценарий как на ладони, а финала нет! Зачем он мне нужен в таком виде?
— Есть идея, — сказал Пэт.
Мистер Бэнизон с подозрением взглянул на него.
— У меня сейчас нет времени слушать, — сказал он.
— Я ничего не пытаюсь вам продать, — успокоил его Пэт. — Я почти заключил контракт со студией «Парамаунт». Дело в том, что когда-то я работал с Парком Уоллом и мог бы выяснить то, что вы хотите знать.
Вместе с мистером Бэнизоном они вышли из комнаты и медленно пошли по студии. Спустя час за обещанный гонорар в пятьдесят долларов Пэт был нанят для выяснения того, каким образом мина оказалась в чемодане Клодет Колберт, или Бетти Филд, или кого-то еще, кому будет суждено владеть этим чемоданом.
Шум, с которым катился по Лос-Анджелесу загул Р. Парка Уолла, не привлек бы особого внимания в двадцатые годы, но в осторожные тридцатые он звучал подобно смеху в церкви. За Уоллом нетрудно было уследить: из двух отелей его уже попросили, и теперь проблему ночлега он решал просто — засыпал за столом, подложив под голову собственную руку. Небольшая, но бдительная группа прихлебателей обеспечивала ему моральную поддержку. Пэт нашел их в два часа ночи в «Старомодном баре», который был много фешенебельнее своего названия и славился девушками — продавщицами сигарет и вышибалой Смитом, который однажды продержался на ринге целый час против самого Тарзана Уайта. Мистер Смит был человеком озлобленным и потому всегда встречал и провожал посетителей толчками в спину. Пэт не стал исключением. Оправившись после встречи, он увидел Парка Уолла, сидевшего за столиком в разношерстной компании. Изобразив на лице удивление, Пэт подошел к ним.
— Привет, красавчик! — сказал он Уоллу. — Помнишь меня? Пэт Хобби.
— Пэт Хобби! Садись. Что будешь пить? Господа, это Пэт Хобби, лучший в Голливуде из пишущих левой ногой. Как дела, Пэт?
Дюжина подозрительных хищных глаз наблюдала за Пэтом, пока он усаживался. А вдруг он старый друг семьи, подосланный, чтобы увести драматурга домой?
Пэт заметил это и подождал, пока они с Уоллом не оказались наедине в туалете.
— Послушай, Парк, Бэнизон за тобой следит, — сказал он. — Даже не знаю, почему он это делает. Мне рассказал Луи на студии.
— Не знаешь почему? — закричал Парк. — А я знаю почему. У меня кое-что есть, что ему хочется заполучить, вот почему!
— Ты должен ему деньги?
— Я ему должен?! Это он мой должник! Он мне обязан оплатить три долгих утомительных беседы, когда я ему весь этот чертов сценарий расписал. А то, что ему нужно, — вот здесь, — он несколько раз постучал себя по лбу подрагивающим пальцем.
Прошел еще час в бурной развеселой компании. Пэт терпеливо ждал, и наконец одурманенный мозг Уолла, медленно проследовав по замкнутому кругу, вернулся к интересующей Пэта теме.
— Самое смешное, что я рассказал ему, кто положил мину в чемодан и зачем, а потом Выдающийся Ум все забыл.
Поэта осенило:
— А его секретарша запомнила, — быстро сказал он.
— Запомнила? — изумился Уолл. — Секретарша? Не помню никакой секретарши.
— Она вошла потом.
— Ну тогда, черт подери, он мне должен заплатить или я на него в суд подам.
— Бэнизон говорит, что у него есть финал получше твоего.
— Черта с два! Моя идея — просто персик. Слушай…
Он рассказывал минуты две, а потом спросил:
— Ну как?
Он взглянул на Пэта, ожидая аплодисментов, а потом, должно быть, увидел что-то такое в его глазах, чего бы ему не хотелось видеть.
— Ах ты, крыса! — закричал он. — Так тебя Бэнизон подослал!
Пэт вскочил и, словно заяц, помчался к двери. Он успел бы выскочить на улицу и убежать от Уолла, если бы не вмешательство вышибалы Смита.
— Ты куда? — потребовал тот, ухватив Пэта за лацканы пиджака.
— Держи его! — закричал на бегу Уолл. Он взмахнул рукой, пытаясь ударить Пэта, но промахнулся, и его кулак угодил прямо в челюсть мистеру Смиту.
Выше было упомянуто, что мистер Смит был человеком озлобленным и в то же время могучим. Он отпустил Пэта, схватил Р. Парка Уолла за плечо и под колено, высоко поднял и с силой бросил на пол. Через три минуты Уолл скончался.
Во всех подобных случаях, за исключением великих скандалов, таких, как дело Арбакла, киноиндустрия поддерживает своих: Пэт, хотя и не всегда был при деле, всё же считался своим. Из тюрьмы его выпустили без залога на следующее утро и к суду привлекали только как свидетеля. Шумиха, во всяком случае, пошла ему на пользу — впервые за год его имя появилось в газетах. Больше того, теперь он стал единственным, кто знал, каким образом мина попала в чемодан или Клодет Колберт, или Бетти Филд.
— Когда сможешь зайти ко мне? — спросил мистер Бэнизон.
— Завтра после дознания, — ответил Пэт, наслаждаясь своим положением. — Меня всё это здорово потрясло, даже ухо разболелось.
Последние слова тоже указывали на изменение его статуса. Только те, кто в фаворе, могут позволить себе говорить о своем здоровье и надеяться, что их выслушают.
— Уолл в самом деле все рассказал? — спросил Бэнизон.
— Рассказал, — ответил Пэт. — И это стоит подороже, чем полсотни монет. Я собираюсь нанять нового импресарио и прийти к вам вместе с ним.
— У меня есть план получше, — поспешно вставил Бэнизон. — Я возьму тебя на зарплату.
***
Прихлебатели, сопровождавшие Р. Парка Уолла, разбежались по своим удобным крысиным норам, поэтому в зале был только обвиняемый Смит и свидетели в лице Пэта Хобби и двух перепуганных продавщиц сигарет. В свое оправдание мистер Смит сказал, что он всего лишь защищался от нападения.
Настала очередь Пэта Хобби, но прежде чем его вызвали, он услышал позади себя голос:
— Скажешь слово против моего мужа — язык с корнем вырву.
Женщина, похожая на динозавра, полных шести футов роста и соответствующего сложения сидела сзади, наклонившись к его стулу.
— Пэт Хобби, пожалуйста, выйдите сюда и расскажите нам обо всем, что произошло.
Мистер Смит мрачно смотрел на него немигающими глазами, а затылком Пэт чувствовал сверлящий взгляд подруги жизни вышибалы. Естественно, Пэта мучили сомнения.
— Точно я не знаю, — начал он, а потом его вдруг осенило, и он быстро проговорил: — Я знаю только, что все побелело.
— Что?!
— Так это и было. Я увидел белое. У некоторых в глазах темнеет, а у меня побелело.
Официальные лица вынуждены были провести небольшое совещание.
— А что же произошло с того момента, как вы вошли в ресторан, до того, как у вас в глазах побелело?
— Ну, — протянул Пэт Хобби, выигрывая время, — все примерно так и было. Я вошел и сел, а потом все стало чернеть.
— Вы имеете в виду белеть?
— Ну да, все стало черно-белым.
В зале захихикали. Однако ничего не стоит вытерпеть насмешки, когда ставки столь высоки.
— Свидетель может быть свободен.
Всю эту ночь его преследовала во сне горная амазонка, и перед тем как появиться в кабинете мистера Бэнизона утром, ему пришлось пропустить для успокоения хороший стаканчик. К мистеру Бэнизону Пэт Хобби пришел в сопровождении одного из немногих голливудских импресарио, которые раньше не имели с ним дела и не отказались от него потом.
— Круглая сумма в пятьсот долларов, — предложил Бэнизон, — или четыре недели работы на другой картине по двести пятьдесят в неделю.
— Насколько важна для вас эта идея? — спросил импресарио. — Моему клиенту кажется, что она стоит три тысячи.
— Из моего собственного кармана! — вскричал Бэнизон. — Ведь это даже не его идея. Сейчас, когда Уолл мертв, она должна стать общественным достоянием.
— Не совсем так, — заметил импресарио. — Я считаю, как и вы, наверное, что идеи как бы плавают в воздухе. Они принадлежат тому, кто их поймал, как воздушные шарики.
— Так сколько? — с опаской спросил мистер Бэнизон. — И потом, откуда я знаю, что ему известен финал?
Импресарио повернулся к Пэту:
— Докажем ему… за тысячу долларов?
Пэт кивнул, но что-то его явно тревожило.
— Ладно, — сказал мистер Бэнизон. — От такого напряжения свихнуться можно. Согласен, тысяча
Наступило молчание.
— Выдавай, Пэт, — сказал импресарио.
Пэт не говорил ни слова. Все ждали.
Когда Пэт наконец заговорил, казалось, что его голос доносится откуда-то издалека.
— Все побелело, — выдохнул он.
— ЧТО?!
— Ничего не могу поделать, все побелело. Я вижу белое. Помню, как входил в кабак, а после — все побелело.
С минуту они думали, что Пэт набивает цену. Потом импресарио понял, что он и в самом деле ничего не помнит. Р. Парк Уолл унес свой секрет в могилу.
Пэт вдруг начал соображать, что тысяча долларов ускользает от него, и попытался исправить положение
— Я вспомнил, вспомнил! Мину подложил туда какой-то нацистский диктатор.
— Может девушка сама ее туда положила, чтобы потом сделать браслетку? — с издевкой спросил мистер Бэнизон.
Еще много лет мистера Бэнизона время от времени мучил неразрешимый вопрос, чем же все-таки должен был кончиться фильм. А когда ему на глаза попадался Пэт Хобби, он думал о том, как хорошо было бы совсем избавиться от сценаристов.
Ах, если бы только можно было вылавливать идеи из недорогостоящего воздуха!
От редакции газеты «Неделя»: Один из самых популярных американских писателей Ф. Скотт-Фитцджеральд знаменитым стал после смерти. Его литературная судьба — печальный пример того, как буржуазное общество перемалывает в своих неумолимых жерновах талант, стремление к новому слову. В тридцатые годы случай свел Фитцджеральда с Голливудом. Но горьким для писателя было это сотрудничество — «кинофабрике грез» оказались ни к чему ни его свежие идеи, ни его литературное мастерство. И как парадокс судьбы — в семидесятые годы Голливуд сколотил на экранизации произведений Фитцджеральда целое состояние, в модном сейчас стиле «ретро» воссоздавая «романтические времена» тридцатых годов. Какими они были, по мнению самого писателя, читатель может увидеть, познакомившись с одним из рассказов Фитцджеральда той поры.
Оригинальный текст: Pat Hobby's Secret, by F. Scott Fitzgerald.
Публикация перевода в газете «Неделя», 1977.
Иллюстрации Игоря Блиоха.